Кирсанова Лидия Игнатьевна

Профессор кафедры философии и юридической психологии ВГУЭС, доктор философских наук, член редколлегий трех российских журналов,член докторского совета по философии. Общий объем научных публикаций — более ста, в том числе в изданиях, рекомендованных ВАК, три научных монографии «Проблема символического в философии постмодернизма», «Герменевтика и психотерапевтические практики», «Социальное знание и познание», 5 статей в зарубежных изданиях, входящих в базу Scopus.

Могу ли я назвать себя философом — в этом есть, конечно, вопрос. Философ ли тот, кто имеет соответствующее образование, защитил диссертации, пишет монографии? Здесь, я полагаю, нужно различать две сферы. Первая — это область профессиональной деятельности, где мало кто может со мной сравниться по тому кругу вопросов, которые на профессиональном уровне я могу обсуждать, руководить диссертациями, работать в Ученом Совете, в редакциях журналов. А второе — действительно ли каждый философ философски относится к жизни? И этот вопрос остается открытым для любого человека, и для меня тоже.

Философия — это особый тип мышления, который отличается от научного или художественного. Художники предаются большей степени риска в проживании жизни, философ останавливается где-то в середине пути. Философия не терпит крайностей в силу особой точности и рациональности тех практик, которым мы предаемся. Философский ум — это здоровый ум. Всякий философ имеет способность размыслить какую-то проблему, не предаваясь аффекту гнева, паники или отчаяния.

Тип мышления ученых я очень уважаю за точность, конкретность, нацеленность на результат, которые столь мало присущи русскому национальному характеру. Рядом с учеными я всегда ощущаю необходимость дисциплины мысли.

Современная жизнь диктует нам скоростное потребление с постоянной заменой старых вещей на новые. Мы не успеваем привязываться к вещам, а привязываться — это значит чем-то дорожить. Многие сегодня готовы собраться и уехать из этого города с одной сумкой. Но нужно понимать, что есть такие связи, которые потом не восстановить.

Сегодня появляются новые экзистенциалы, которых в моей молодости не было. Например, молодые люди думают, как замедлить процесс старения. Я всегда полагала, что возраст — это хорошо, потому что с возрастом становишься спокойнее, сдержаннее, умнее. А сейчас все сводится к погоне за накаченным телом и лицом с минимумом следов жизни. 

Мне всегда были интересны люди войны. Их нравственность — это кантовский категорический императив, то, что не является результатом умствования, а нечто врожденное. Мне интересны и молодые люди, студенты — важно сравнить мировоззренческие позиции, задавая им те вопросы, которые задаешь себе.

Мы все переживем — как нация, как страна, как менталитет, как русский опыт. Но если мы уступим в духовной, интеллектуальной репрезентации себя в мире – это будет очень плохо. Поэтому главная ценность сегодня — это хорошее образование. Оно должно быть одновременно глубоким и иметь такой охват, который позволяет тебе не оставаться ограниченным человеком, если жизнь потребует от тебя изменений.

Люди всегда будут думать о своем будущем, будут заботиться о своих детях, более ответственно относится к своим родителям. Мы не сможем бросить эти связи ради виртуального мира, так как и виртуальный мир вернет нас к теме любви и предательства.

Если бы была возможность пообщаться с кем-то из философов прошлого, я бы не выбрала Сократа. Я опасаюсь его способности ставить жесткие и неоднозначные вопросы. А вот с Иисусом я бы с радостью пообщалась, именно как с человеком с таким уровнем миролюбия и сострадания. Моя наивность и страх глупого вопроса в таком человеке могли бы быть приняты.